Евфимий не помнил своего отца. И образ матушки в его памяти был запечатлён смутно. Четко сохранился лишь эпизод прощания, когда мать — совсем юная, нежная, мокрой от слез щекой прижимается к его лицу и шепчет: «Ступай, детка. Теперь владыка Отрий будет тебе отцом. Не бойся, он очень добрый». Евфимию на тот момент исполнилось только три года. По обету, данному Богу, мать, оставшись вдовой, отдала его на воспитание епископу, возглавлявшему христианскую общину Мелитены — их родного города, что уютно расположился на юге Малой Азии, между горой Антитавром и рекой Евфратом. Пожилой святитель и впрямь оказался добрым — Евфимий никогда не слышал от него ни окрика, ни грубого слова. Впрочем, мальчик рос настолько отзывчивым и послушным, что не нуждался в наказании. Подрастая, он проявлял усердие в учёбе и любовь к молитве, и постепенно становился не только воспитанником, но другом и помощником епископа.

Совсем молодым Евфимий принял монашеский постриг, сан священника и возглавил управление несколькими окрестными монастырями. Такое положение сулило почёт и уважение, но иеромонах тяготился им. В дни Великого поста он удалялся в пустыню в поисках молитвенного уединения и желал остаться там навсегда. На тридцатом году своей жизни Евфимий совершил паломничество на Святую землю. Поклонившись святыням, он отправился в Фаранскую лавру, что укрылась в Иудейской пустыне, в нескольких километрах от Иерусалима. Евфимий стал жить отшельником в пустой хижине неподалеку от обители, посещая богослужения и зарабатывая пропитание плетением корзин.

В Фаранской лавре монах обрел друга и единомышленника — преподобный Феоктист разделил его устремлённость к Богу. Вдвоем они поселились в пещере, в труднопроходимом месте в горах и жили вдали от всех, питаясь одной лишь травой. Пастухи, перегонявшие скот к горным лугам, рассказали людям о святых, подвизающихся среди скал, и к отшельникам потекли желающие получить духовное руководство. Ученики селились в окрестных пещерах, и вскоре в горах образовался монастырь. Феоктист стал настоятелем, а Евфимий — духовником обители. Ему пришлось нарушить безмолвие и отвечать на множество вопросов новоначальных иноков.

— Скажи, авва, а что важнее всего для монаха?

— Важно всегда находиться в послушании и смирении, в уме иметь память смертную, бояться Божьего Суда и желать Царства Небесного.

— А не мешает ли труд сосредоточенной молитве?

— Если миряне много работают, чтобы прокормить себя и свою семью, давать милостыню и приносить жертвы Богу, тем более мы, иноки, должны трудиться, чтобы избежать праздности и не кормиться чужими трудами!

Слава о преподобном Евфимии распространялась все шире, он вновь и вновь был вынужден искать уединённое место. Подвижник поднимался на высокую гору около Мертвого моря, углублялся в пустыню Зиф, находил прибежище в скалах. И всюду люди отыскивали его, как светильник, горящий во тьме. Господь в видении повелел святому не отгонять от себя ищущих спасения. Вокруг Евфимия вновь стали собираться ученики, и он устроил обитель по образцу Фаранской лавры.

Лавра святого Евфимия была очень бедна, в ней царили строгие аскетические правила. Однако, паломников в обители всегда принимали радушно, предоставляя им кров и стол.

Преподобный дожил до девяноста пяти лет, разумно управляя монастырем и воспитывая иноков в любви к Богу. За три дня ему было открыто время отшествия от земной жизни. Совершив богослужение, Евфимий призвал учеников и произнёс последнее наставление.

— Чада мои, приобретайте любовь, которая есть союз совершенства. Никакая добродетель невозможна без любви и смирения. Сам Господь ради любви к нам смирился и стал Человеком. Церковных служб никогда не оставляйте, предания и уставы монастырские тщательно сохраняйте. И пусть ворота обители никогда не будут заперты для странников и всё, что имеете, предлагайте нуждающимся.

Пятнадцатый век от Рождества Христова. Переломное время мировой истории. Уже тысяча лет прошла с момента падения первого Рима на Западе. К этому моменту на обломках древней империи сложилась уже совершенно иная цивилизация и культура. На востоке же, у самой границы Европы с Малой Азией, все еще стоял Константинополь, последний осколок античности. Но и его со всех сторон окружали враги. Власть императора, когда-то контролировавшего огромные территории и обладавшего несметными богатствами, простиралась лишь на город и его предместья. А в исконно-греческих землях, которыми был и прославленный город Эфес, уже хозяйничали турки-османы.

Империя уже не могла противостоять натиску захватчиков своими силами. Многие вельможи, да и сам император, видели последнюю надежду в Римской Церкви, которая была способна в короткое время собрать войско крестоносцев и отбить османов с византийских земель. Но вот уже более трехсот лет Церковь Первого и Второго Рима была разделена страшным расколом.

В эти годы упадка Византии и суждено было родиться Мануилу Евгенику, будущему Марку, епископу Эфесскому. Семья Марка была знатной. Его отец занимал должность великого сакеллария Константинопольской Церкви, заведовал всеми ее финансовыми делами. Для своего сына он не жалел ни средств, ни времени. Будущий эфесский епископ получил прекрасное для своего времени образование, лучшие учителя Константинополя преподавали ему риторику и математику. Философии же его обучил знаменитый философ-неоплатоник Плифон.

Перед Марком лежала перспектива блестящей придворной карьеры. Сам император Византии Мануил Палеолог приметил его и предложил ему должность советника. Но уже тогда Марк понимал, что ни роскошь двора, ни решение государственных дел не интересуют его. Свободное время он предпочитал проводить в храме или за чтением святоотеческих книг. Вскоре он покидает Константинополь и принимает монашеский постриг в одном из монастырей на Принцевых островах.

Но однажды ему пришлось выйти из затвора, чтобы помочь своим единоверцам и наставить их на путь православной веры.

Впрочем, в те годы Эфес уже не принадлежал Империи. И возведение Марка в архиерейское достоинство имело перед собой очень важную цель. Ученый монах, знающий все тонкости византийской политики, получивший образование у лучших риторов и философов, должен был войти в состав делегации Восточной Римской Империи на соборе, который должен был состояться в Италии, в городе Феррара. Император Мануил надеялся, что глубокие знания и ораторские способности Марка позволят примирить Церковь Рима и Константинополя в этот решающий момент.

Марк отправился в Италию с полной уверенностью, что раскол будет преодолен. Будучи талантливым оратором, с первых дней собора защищал православную веру, и доказывал своим оппонентам их неправоту. Его речи были столь вдохновенными, что невольно напоминали речи древних святителей, направленные против ариан, несториан, монофизитов в годы Вселенских Соборов.

Император сам призвал Марка на собор, но он и не предполагал принципиальности Святителя в вопросах веры. После пламенных речей на Соборе и послания Папе Римскому, Марку угрожал трибунал, но в итоге он был освобожден.

Собор продолжался два года, и по его итогам Ферраро-Флорентийская уния, согласно которой греки принимали догматику Римской Церкви, была подписана.

Под итоговым документом собора не было подписи лишь одного греческого делегата – Марка Евгеника, Митрополита Эфесского.

Когда Марк вернулся в Константинополь, вокруг него собрались те священники и архиереи, которые не поддержали унию.

Вскоре святитель удалился на свою кафедру, в захваченный турками Эфес. Там он обращал заблудших, помогал обездоленным, защищал православное население от турецких властей.

Там же он написал и свое окружное послание против Унии, обращенное ко всем верным чадам Церкви, за что впал в немилость императора и даже был арестован.

«Я ухожу из жизни, и ничего не уношу, кроме своего Православия», – говорил перед смертью святитель Марк. В конце жизни он остался один, но остался непобежденным, подобно святителю Иоанну Златоусту. Прошло еще несколько десятилетий, и Константинополь пал под натиском султана Мехмета Завоевателя. Уния не смогла спасти умирающую империю.

А ученики святителя Марка Эфесского в тяжелые годы пленения греческого народа твердо хранили православную веру. Подражая примеру своего учителя, они сохранили верность Христу, и пронесли ее до наших дней.

Преподобные Кирилл и Мария Радонежские, родители преподобного Сергия Радонежского жили в конце тринадцатого – первой половине четырнадцатого века. Кирилл состоял на службе сначала у ростовского князя Константина Второго, а потом у Константина Третьего. Он не раз сопровождал их в Золотую Орду. Кирилл владел достаточным по своему положению состоянием, но не пренебрегал и обычными сельскими трудами. Кирилл и Мария помогали бедным, принимали странников. Кирилл и Мария, подобно библейским праведникам, дали обещание посвятить среднего ребенка Господу. Сын Варфоломей с первых дней удивил всех постничеством: по средам и пятницам он не принимал молока матери. Примерно в тысяча триста двадцать восьмом году семья переселилась из Ростова в Радонеж. К тому времени Варфоломей уже не первый год просил родителей отпустить его в монастырь. Недалеко находился Хотьковский Покровский монастырь, в то время одновременно бывший и мужским, и женским. Кирилл и Мария провели остаток своих дней в Хотьковском монастыре, приняв монашество, а позже – схиму. Скончались они в тысяча триста тридцать седьмом году. В тысяча девятьсот девяносто втором году преподобных Кирилла и Марию причислили к лику святых.